Мы готовимся к большой битве за новую реальность, которую даже не можем осознать
Недавняя статья нобелевского лауреата по литературе за 2018 год, известной польской писательницы Ольги Токарчук в немецком издании Frankfurter Allgemeine Zeitung вызвала широкую дискуссию в публичном пространстве. Для избежания безосновательного вырывания фрагментов этой статьи из контекста автор выложила ее полный текст на польском языке на своей странице в Facebook. Укринформ публикует перевод статьи, опубликованной в соцсети.
Мы сидим дома, читаем книги и смотрим сериалы, а на самом деле мы готовимся к большой битве за новую реальность, которую мы даже не можем осознать…
Из моего окна вижу белую шелковицу – дерево, которое меня очаровывает, и оно — одна из причин, почему я здесь живу. Шелковица – очень щедрое растение. Весной и летом она кормит десятки птичьих семей своими сладкими и полезными плодами. Но сейчас шелковица стоит еще без листьев, поэтому я вижу только часть тихой улицы, по которой изредка кто-то проходит, идя в направлении парка. Погода во Вроцлаве почти летняя, светит ослепительное солнце, небо голубое, а воздух чистый. Сегодня во время прогулки с собакой я увидела, как две сороки прогоняли от своего гнезда сову. Мы с совой посмотрели друг другу в глаза с расстояния не больше метра. У меня такое впечатление, что животные тоже ждут, что же произойдет. Для меня уже долгое время Мира было много. Слишком много, слишком быстро, слишком громко.
Фото: Instagram
У меня нет травмы “замкнутости”, я не страдаю от того, что не встречаюсь с людьми. Я не жалею, что закрыли кинотеатры, меня не волнует, что не работают торговые центры. Когда я услышала, что вводят профилактический карантин, почувствовала что-то вроде облегчения и знаю, что многие люди испытывают нечто подобное, хотя стесняются это признать. Моя интровертность, которая долго подавлялась и топталась под диктатом очень активных экстравертов, отряхнулась и вышла из шкафа. Смотрю через окно на соседа – делового адвоката, который еще недавно выезжал утром в суд с перекинутой через плечо мантией. Теперь в мешковатом спортивном костюме он сражается с веткой в саду, наверное, взялся наводить порядки. Вижу молодых людей, выгуливающих старого пса, который с прошлой зимы еле ходит. Его лапы дрожат, а они терпеливо его сопровождают, идя очень медленным шагом. Мусоровоз с шумом забирает мусор.
Конечно, жизнь продолжается, но в совершенно другом ритме. Я навела порядок в шкафу и вынесла прочитанные газеты в контейнер с бумагой. Пересадила цветы. Забрала велосипед из ремонта. Получаю удовольствие от готовки.
В памяти упорно всплывают воспоминания из детства, когда было гораздо больше времени и можно было его “тратить”, часами просиживая у окна и наблюдая за муравьями, лежа под столом и воображая, что это арка, или читая энциклопедию.
Фото: Instagram
Не означает ли это, что мы вернулись к нормальному ритму жизни? А может, это не вирус нарушил нормальный ритм, а наоборот – этот неспокойный мир до вируса был ненормальным? Ведь благодаря этому вирус нам напомнил то, что мы страстно отвергали: что мы – хрупкие существа, созданные из самой деликатной материи. Что мы умираем, что мы смертны. Что мы не отделены от мира своей “человечностью” и исключительностью, а мир является своего рода большой паутиной, в которой мы застряли, связанные с другими существами невидимыми нитями зависимости и влияния. Что мы зависим друг от друга, и несмотря на то, откуда мы родом, на каком языке говорим и какого цвета наша кожа, мы так же болеем, так же боимся и так же умираем. Благодаря ему (вирусу – ред.) мы осознали, что несмотря на то, насколько мы ощущаем себя слабыми и беззащитными в свете угрозы, вокруг нас есть люди еще слабее, которые нуждаются в помощи. Он нам напомнил, насколько уязвимы наши родители и прародители и как сильно они нуждаются в нашей опеке. Он нам показал, что наша лихорадочная подвижность угрожает миру. И задал вопрос, который мы редко осмеливались себе задать: что мы на самом деле ищем?
Поэтому страх перед болезнью увел нас с закрученного пути и напомнил нам о существовании гнезд, из которых мы вышли и в которых мы чувствуем себя в безопасности. И даже если бы мы были невесть какими великими путешественниками, то в ситуации, как эта, мы всегда будем торопиться домой. Таким образом, перед нами открылась печальная правда: в момент угрозы возвращается мышление в закрытых и взаимоисключающих категориях народов и границ. В этот трудный момент выяснилось, насколько слаба на практике идея Европейского сообщества. ЕС фактически без борьбы проиграл этот матч, передавая во время кризиса право принимать решения национальным государствам. Закрытие государственных границ я считаю наибольшим поражением этого несчастного времени: вернулись старые эгоизмы и категории “свой” и “чужой”, то есть то, против чего мы на протяжении последних лет боролись с надеждой, что этого больше никогда не произойдет. Страх перед вирусом автоматически вызвал простейшие атавистические убеждения, что виноваты какие-то чужаки, и это они всегда откуда-то приносят угрозу. В Европе вирус “откуда-то”, он не наш, он – чужой. В Польше под подозрением оказались все, кто возвращается из-за рубежа.
Фото: АА
Волна закрытия границ, огромные очереди на пограничных пунктах для многих молодых людей, очевидно, были шоком. Вирус напоминает: границы существуют и им ничто не угрожает.
Я также боюсь, что этот вирус быстро напомнит нам еще одной старую истину: насколько мы неравноправны. Одни из нас вылетят частными самолетами домой на остров или будут находиться в уюте леса, а вторые останутся в городах, чтобы обслуживать электростанции и системы водоснабжения. Другие будут рисковать здоровьем, работая в магазинах и больницах. Одни хорошо заработают на эпидемии, а другие потеряют все нажитое. Грядущий кризис, безусловно, подорвет принципы, которые казались нам стабильными, многие страны не справятся с ним и под угрозой их распада будет формироваться новый лад, как это часто бывает после кризисов. Мы сидим дома, читаем книги и смотрим сериалы, а на самом деле мы готовимся к большой битве за новую реальность, которую мы даже не можем осознать, понемногу понимая, что ничто уже не будет таким, как прежде. Ситуация принудительного карантина и содержание семей на казарменном положении дома может помочь нам осознать то, что мы совсем не хотели бы признать: что семья нас утомляет, что брачные связи уже давно угасли. Наши дети выйдут из карантина зависимыми от Интернета, а многие из нас осознает отсутствие смысла и бесполезность ситуации, в которой механически и по инерции находится. А что, если у нас вырастет количество убийств, самоубийств и психических болезней? На наших глазах испаряется как дым цивилизационная парадигма, которая формировала нас на протяжении последних 200 лет: что мы творцы, все можем и мир принадлежит нам.
Наступают новые времена.
Перевел с польского языка Юрий Банахевич
По материалам: Укринформ
