Экс-руководитель Главного управления разведки Минобороны и бывший председатель СБУ — о том, почему пошел в большую политику, Будапештском меморандуме, движении Украины в НАТО, резонансных делах прошлых лет и о личном
— Игорь Петрович, вы неожиданно для многих получили большую поддержку избирателей на президентских выборах, сейчас ведете партию “Сила и Честь” (СиЧ) на парламентские выборы. Почему решили пойти в большую политику именно в этом году?
— Да, я раньше никогда не был политиком. Мое пребывание на высоких государственных должностях основано было не на политических квотах или договоренностях, а являлось продвижением по профессиональной служебной лестнице, сначала в ГУР МО, затем в СБУ. Но разумеется, я наблюдал за политикой и политиками, за рождением капиталов и партий, знал, что и кто за этим стоит. И видел, как с 2005 года из многих должностей “вымываются” не партийные профессионалы, к которым и сам принадлежу. Зато в политику двинулись лукавые и нечестные деятели.
В развитых демократиях хорошо знают, что в политику должны идти профессионалы, достигшие немалых успехов на государственных постах, в науке и так далее. У нас же у некоторых политиков первая запись в трудовой книжке— министр! Наблюдая за этим, я пытался понять: а знают наши политики, что за государство, какое общество мы строим? Да, Конституция, это признано, у нас лучшая в Европе. Но ее положения с 1996 года не выполнялись и не выполняются. В парламенте никогда не было ни одной идеологической партии, способной объяснить людям, что мы строим и куда идем. В результате живем в авторитарно-клановой, даже похожей на феодальную, структуре, лишь прикрывающейся демократическими лозунгами. Дважды народ интуитивно понял, что его ведут к диктатуре, дважды был Майдан, но в итоге к власти приходили те же, только перекрасившиеся и поменявшие флаги.
Словом, эти явления накапливались… И мы с единомышленниками сначала создали общественную всеукраинскую организацию “Сила и Честь”, объединившую многих, в частности ветеранов силовых структур, а также некоторых действующих силовиков. Но когда поняли, что влиять на положение дел в стране общественной организацией не можем, создали одноименную партию. К нам стали обращаться многие политики с просьбой поддержать их на выборах. Но мы не видели у них ни реальной программы, ни понимания того, как и куда вести страну. Так что наш поход во власть был своеобразным актом отчаяния, но подготовленным предыдущей деятельностью. Создавая партию, придерживались идеологии конституционной консервативной демократии.
В парламенте должно быть хотя бы две идеологические демократические партии: одна— на основе консервативной демократии, другая— либерально-демократическая. Могут быть и другие, но эти— системообразующие, которые обеспечат баланс сил и контроль над ветвями власти. И видя отсутствие у других кандидатов такого понимания, мне пришлось сделать шаг вперед и пойти на выборы. Я очень благодарен тем волонтерам, тем двум миллионам избирателей, которые меня поддержали на президентских выборах.
Идеология у нас разработана, есть программа, которую я изложил, озаглавив “Семь побед”. Мне кажется, это лучшая на сегодня программа по построению демократии с реформированием политической надстройки, со сменой модели экономики, переходом от модели типа “сырьевой придаток” к индустриально-инновационно-аграрной модели.
— Что скажете о предвыборном списке своей партии?
— Думаю, у нас самый профессиональный список из всех, представленных на эти парламентские выборы. Хотя формировался список трудно. Мы исходили из задач парламента: законотворчество и контроль за исполнительной ветвью власти. Потому у нас около 20 докторов и кандидатов наук, экономисты, медики, юристы, другие ученые и практики, несколько генералов, около десятка боевых офицеров, прошедших войну за минувшие годы… Наши специалисты готовы уже на следующий день после начала работы парламента приняться за дело, стыковать, наконец, правовое поле с требованиями Конституции, наводить порядок в оборонной сфере, в области безопасности, здравоохранения, жилищно-коммунальной и других отраслях.
— Оборонная сфера как никогда важна для страны. В каком состоянии, на ваш взгляд, она находится, что бы изменили?
— Я с 16 лет ношу погоны, большую часть службы отдал армии. Так что эти вопросы мне очень близки. Американский генерал Уэсли Кларк, мой давний и хороший знакомый, друг Украины, как-то сказал: для вас есть две новости— плохая и хорошая. Плохая— Европа за вас воевать не будет. Хорошая— вы прекрасно знаете своего вероятного противника. Вы не собираетесь наступать, и это нормально, агрессор— вторая ядерная держава в мире, обладающая значительным превосходством в финансировании армии, в вооружении, людских и материальных ресурсах… Зато вы точно знаете конфигурацию их армии, их силы и средства. И для планирования оборонной, не наступательной, операции, без союзников, вы должны и можете точно выстроить свою конфигурацию всех видов и родов войск. Чтобы в ходе этой оборонной операции нанести противнику ущерб, который будет несовместим с ведением им длительных боевых действий, ибо его руководство не сможет в таком случае получить поддержку народа своей страны для их продолжения.
Так вот, кто в нашем руководстве МО скажет, каковы должны быть эти стратегические и тактические компоненты для решения упомянутой выше задачи? Считаю, никто. В свое время мы предлагали на пост министра обороны генерала Виталия Радецкого, уже занимавшего эту должность ранее, командовавшего когда-то 6-й танковой армией, самой большой в мире, окончившего Академию Генштаба СССР, хорошо знающего ментальность полководцев агрессора. А главное, знающего личный состав, технику, вооружение нашей армии, театр военных действий. Нас поддержали президенты Леонид Кравчук, Леонид Кучма, генерал Евгений Марчук, политик и ученый Владимир Горбулин… К нам не прислушались, и зря.
У нас часто говорят о стандартах НАТО. Но первый из них— отношение к солдату, его семье, социальным гарантиям, оплате воинского труда, ветеранам. Для нашего государства в столь сложное время армия должна стать самой главной силовой структурой, подчеркну, не правоохранители, а именно Вооруженные силы. Ибо от соседа-агрессора и его нынешнего политического руководства, считающего Украину “недогосударством”, которое надо забрать под свой контроль, мы пока никуда не денемся.
— А как, на ваш взгляд, обстоят дела с органами, отвечающими за безопасность страны, поддержание правопорядка, борьбу с коррупцией?
— Это все единая сложная система, и ее невозможно улучшать за счет изменения одного элемента без скоординированных изменений в остальных. Такая попытка обязательно приведет к ухудшению системы в целом. Это постулаты, за них люди получали Нобелевские премии. Потому создание ГБР, НАПК, НАБУ, других новых органов без настоящего реформирования СБУ и полиции привело, считаю, к правовому коллапсу и хаосу. Реформированные “старые” структуры под настоящим управлением власти вполне справились бы и без вновь созданных, искоренив политическую коррупцию в короткие сроки. Но надо ставить цель и видеть ее. Кому в стране подчинена СБУ? Президенту. И надо ею руководить в интересах общества, опираясь на Конституцию и законы. Если же спецслужбой (любой, так во всем мире) не руководить, не встречаться регулярно с руководством, она сама найдет себе работу, только не в интересах государства.
Реформа СБУ была разработана еще в 2004 году, собственно, для ее внедрения меня и перевели из ГУР МО, которым тогда руководил, на пост главы Службы безопасности. Притом что я никогда не служил в КГБ, а как раз был основным оппонентом СБУ до своего назначения— скрытая борьба между военной разведкой и Службой безопасности была весьма острой. Часть реформ удалось провести. Например, отделение разведки от контрразведки, выделение Службы внешней разведки в отдельный орган. Я это инициировал, наша команда претворила в жизнь, и спасибо президенту Леониду Кучме, что дал реформе зеленый свет.
Вторая часть реформы предполагала передачу военной контрразведки в Минобороны. То, что ВКР находится в составе СБУ,— это анахронизм. Даже в годы Второй мировой войны советская военная контрразведка Смерш подчинялась Наркому обороны. Потом ВКР вернулась в КГБ. И это, по мнению западных экспертов, во многом сыграло против СССР в Афганистане. Потому что офицеры ВКР порой больше значили для личного состава, чем командиры. Эксперты утверждали: вы таким образом уничтожили единоначалие в армии, ибо лейтенант “из органов” иной раз был могущественнее командира полка!
По всем натовским стандартам военная разведка и контрразведка— часть Минобороны и не иначе. А у нас не так. Очень плохо, что в Украине во время ведения боевых действий министр обороны и начальник Генштаба не имеют своих “ушей” в войсках. А как решать задачи, контролировать территорию, сортировать людей, приходящих неизвестно откуда в добробаты? Все это подчинено совсем другой службе, в нашем случае— СБУ.
Эта реформа, увы, реализована не была, а позже Виктор Янукович почти уничтожил ВКР, сильно уменьшив и разбросав по территориальным управлениям. То есть войну мы начали практически без военной контрразведки, ее пришлось заново восстанавливать после 2014 года.
Предлагались нами и другие реформы в СБУ, в частности касающиеся Главного управления “К” и Департамента контрразведывательной защиты экономики. Но мы не успели их провести, а потом они были похоронены.
— Что думаете о Минских соглашениях, есть ли им альтернатива? Каково ваше мнение о ядерном разоружении Украины и нынешней позиции подписантов Будапештского меморандума?
— Говорил и говорю, что Будапештский меморандум— это единственный международный документ, который может обеспечить нам территориальную целостность, неприменение против нас военной, экономической, дипломатической, информационной силы. Мы уничтожили третий по величине ядерный арсенал в мире, и, по Венской конвенции, имеем право на компенсацию. Но, увы, пока ничего не сделали, чтобы требовать этого. Где официальные ноты о необходимости созвать консультации в формате Будапештского меморандума? Кто это будет инициировать, если не мы? Никто за нас не сделает.
Попытки такие были. 6 июля 2010 года прошли слушания в ВР о создании механизма реальных гарантий для Украины со стороны подписантов Будапештского меморандума, приняли постановление, обязывающее исполнительную власть вступить в контакты с этими подписантами и искать пути реализации гарантий. Что-то было сделано, но немногое. И сейчас не делается, хотя постановление ВР никто не отменял, и оно имеет силу закона.
Разве в такой ситуации может быть “минский формат”? Только выполнение Будапештского меморандума— путь к миру. Сосед-агрессор ценит только силу. А мы должны довести до понимания всего мира, что уникальный договор о ядерном разоружении и гарантиях не выполняется. Какой это пример для Северной Кореи, Ирана, других стран в будущем? Кто станет отдавать свое ядерное оружие или не будет его развивать тайно, видя, как не работают Будапештские соглашения? Мы должны постоянно об этом говорить, атаковать.
— Какова ваша позиция относительно вступления Украины в НАТО? Или, как говорят некоторые политики, предпочтительнее внеблоковый статус?
— Еще в 2003 году движение в НАТО и структуры европейской безопасности было признано приоритетом для Украины. Я участвовал в подготовке соответствующих документов, будучи тогда первым заместителем секретаря СНБО. И 5-я статья договора о НАТО, которая гласит, что атака на одного участника— это атака на всех, для нас сейчас была бы прекрасной и спасительной возможностью достижения мира. Но мы должны быть реалистами. В НАТО есть ряд стран, которые категорически против приема в Альянс Украины, они не хотят ссориться с РФ. А позиция России такова: Украина не должна быть в НАТО. Словом, конечно, мы хотели бы быть в НАТО и ЕС, мы европейцы, но надо понимать, что Альянс не готов нас принять. И для нас гораздо важнее то, что инициировано в Конгрессе США: закон о статусе главного стратегического партнера США вне НАТО для Украины. Это абсолютно отвечало бы нашему вкладу в укрепление обороноспособности Штатов, который мы внесли, ликвидировав третий в мире ядерный арсенал.
— Украина много лет торгует оружием, официально и не очень. Занимала когда-то лидирующие позиции, сейчас сдала их. Почему?
— Арсеналы наши стали меньше, а что осталось, устаревает. Нам досталось от СССР огромное количество вооружения и техники, рассчитанное на 5—7 миллионов человек. На территории Украины находился второй стратегический эшелон Варшавского договора. В случае ведения боевых действий первый эшелон (группы советских войск на Западе) должен был продержаться несколько дней, а потом двинулся бы вперед второй эшелон, в том числе уже упоминавшаяся 6-я танковая армия, с задачей быстро дойти до Ла-Манша.
И вот, начиная с 1991 года, Украина успешно торговала этим оружием, курировала операции СБУ. Не все было по закону, и мы, военная разведка, это видели, да и западные коллеги делились информацией. Отсюда и был конфликт ГУР МО с СБУ… Так, перед моей отставкой с поста главы ГУР в 2000 году мы получили сведения, что с крылатыми ракетами Х-55 (дальность полета— 3,5 тыс. км, потенциальные носители ядерного оружия) происходят странные вещи. Часть ракет якобы уничтожается под контролем военной контрразведки, входящей в СБУ. На самом деле уничтожаются массово-габаритные макеты других ракет, а Х-55 складируются, неизвестно для какой цели. Мы, конечно, информировали об этом СБУ, но это лишь усилило давление на руководство ГУР. И только когда я возглавил СБУ, обнаружил, что была контрабанда этих ракет за рубеж. Нам пришлось спешно это расследовать, чтобы показать западным партнерам, что да, факт был, но мы не сидим сложа руки, и виновные понесут наказание. Кроме того, надо было показать миру, что эти ракеты не могут быть запущены без их носителей (стратегические бомбардировщики Ту-160). Мы разминировали эту “мину”, арестовали сотрудников СБУ, замешанных в контрабанде, и не только их. Пять человек экстрадировали к нам по нашим запросам. Правда, были и загадочные смерти фигурантов: в Южной Африке, на Кипре, а россиянин Орлов был задушен в киевском СИЗО уже после ухода нашей команды… Таким образом обрублены были концы.
— Давайте поговорим о таком резонансном деле, как отравление диоксином кандидата в президенты Виктора Ющенко. Вы сомневались, было ли это оно вообще.
— Отравление Ющенко или имитация отравления относится к тем делам, расследование которых надо довести до конца. Без этого общество не сможет двигаться вперед. Ведь многие авторитетные западные издания после Оранжевой революции написали, что, не будь этого эпизода, Ющенко не победил бы на выборах.
Расследование начала СБУ под моим руководством сразу после того, как Александр Зинченко заявил в парламенте о том, что был факт отравления. Но кроме этого заявления ничего не было. Мы тут же попросили Ющенко сдать анализы, а его соратников-нардепов— дать показания. Однако ничего не получили. Тогда связались с Веной. У меня были очень хорошие отношения с моим австрийским коллегой и партнером. Пришлось дважды обращаться к нему с просьбой о получении всей информации из клиники Рудольфинерхаус, где лечился Ющенко. По австрийским законам, если есть подозрение, что больной искусственно отравлен, немедленно берутся анализы и проводится экспертиза. Венцы так и сделали, экспертиза показала— отравления нет. Когда мы обратились с просьбой дать нам эти результаты в рамках уголовного дела, нам отказали. Тогда мы обратились в суд, и после решения двух судебных инстанций получили эти документы. Они подверглись у нас комиссионной экспертизе, участвовали 17 академиков, привлекались профессионалы из Института токсикологии им.Л.Медведя, который специализируется по диоксину (был создан еще в Союзе после “вьетнамского синдрома”). Комиссия пришла к выводу— отравления нет!
В клинике Рудольфинерхаус до сих пор хранится замороженный образец крови Ющенко, взятый во время его лечения. Не раз предлагалось провести анализ этого образца на диоксин, но экс-президент отказывается. Надеюсь, эта история будет доведена до конца. Народ должен знать правду.
— Традиционный вопрос о семье, ее отношении к вашему походу в большую политику. О личном времени, хобби. Что читаете, есть ли домашние любимцы?
— Моя семья— супруга и два сына. Вначале они, мягко говоря, не были счастливы, узнав, что я выдвигаюсь кандидатом в президенты. Но затем один из сыновей сказал, мол, папа, ты никогда себе не простишь, что мог что-то сделать и не сделал. В итоге семья меня поддержала и поддерживает. И мне, и ей сейчас нелегко, на меня обрушился водопад грязи, черного пиара, лжи. Но я кадровый военный, и рад сражаться, ибо снова чувствую себя в борьбе.
Мне есть чем заниматься в свободное время, если оно выпадает. Закончил книгу (сейчас редактируется), называется “Последний романтик Европы. Национальная идея и стратегия Украины в 21 веке, или Куда идешь, Европа”. Этот романтик— Украина, мы столько раз доверяли другим, и в 17-м веке, и в 20-м. Люблю историческую литературу, особенно первоисточники (свободно владею английским, немецким, французским языками). Недавно во Франции мне повезло— купил оригинал книги Вольтера “История Карла ХII, короля Швеции”. Издание 1731 года, на французском языке. С наслаждением перечитываю, особенно главу, посвященную Ивану Мазепе. Вольтер называет Мазепу гетманом Украины-Руси, наш народ— украинцами, вовсе не малороссами, а Петра Первого— московским царем, его подданных— московитами… Домашний любимец— Даниил Игоревич, то есть кот Данька. Живет у нас давно, может себе позволить все что хочет и знает это!
Напомним, ранее новости "Сегодня" писали о том, как высказался Игорь Смешко о новой люстрации: Не может быть коллективной ответственности, только индивидуальная.По мнению Игоря Смешко, вместо очистки закон о люстрации выбил профессионалов.
Читайте самые важные и интересные новости в нашем Telegram
По материалам: Сегодня
