Жид, москаль, хохол. Как Facebook фильтрует hate speech в Украине

– Как вы привлекаете носителей языка? Кто они? Например, если в посте встретилось слово “москаль”, какой человек будет его рассматривать?

– Мы будем работать над вопросом о hate speech по тем же принципам, что и в любой другой стране. У нас есть определение, опубликованное на сайте, – о том, что означает hate speech. Оно было сформировано совместно с профессурой и экспертами в этой сфере. Как вы знаете, нет общепризнанного определения того, что означает hate speech. И это заставило нас его сформировать.

Мы протестировали, насколько наше определение работает на уровне Европы, и видим, что оно совпадает с тем, которое есть у Еврокомиссии, в европейских странах, в 80% случаев.

На местном уровне мы не позволяем использовать hate speech против меньшинств, этнических групп.

Я не эксперт по Украине, у нас есть люди, которые являются носителями языка. Они эксперты в том, что является меньшинствами. Они понимают сленг, который используется одними людьми, по отношению к другим.

– Я вас понял. Но вопрос в том, кто эти люди. Как вы их ищете, привлекаете? Они украинцы или нет?

– Да, они украинцы. Мы хорошо поработали над набором людей. У нас более 2000 людей, которые работают тут, в Дублине. Также есть люди на аутсорсинговых площадках по всему миру. Мы с ними тесно работаем. CPL, например, одна из компаний, к которой мы очень тесно сотрудничаем. Мы занимаемся рассмотрением контента в хабах по всему миру. В Барселоне есть такой, совместно с партнерской организацией. В Дублине тоже есть хаб. Я проверила состав команды перед этим звонком. У нас есть хорошее число украиноязычных людей, которые рассматривают контент. И точность в обращении с отчетами очень высокая, сравнимая с другими странами.

– Эти украиноязычные люди сидят в Барселоне или Дублине?

– Мы вообще-то не говорим, где сидят контент-ревьюеры, в целях безопасности. Я не знаю, знаете ли вы о том, что в прошлом году в Калифорнии устроили стрельбу в YouTube офисе по причине удаления контента.

– Я же не спрашиваю вас об адресе.

– Мы просто не говорим о том, где… Но я могу сказать вам, что Дублин – это одна из локаций, где мы рассматриваем контент. И мы поддерживаем ряд языков вне дублинского офиса. Но мы не говорим, где у нас контент-ревьюеры для каждой страны в целях безопасности.

– Окей, сколько украинцев в дублинском офисе?

– У меня нет такой цифры. И это не отображается на том, как мы рассматриваем украинский контент.

– Десятки, тысячи? Какой порядок?

– Позвольте, я объясню. Если какой-то репорт приходит из Украины. Например, контент с обнаженным телом, то это не обязательно должен рассматривать украиноязычный сотрудник. Это может рассмотреть другой сотрудник. Здесь нет привязки к языку.

Контент из Украины может обрабатываться разными командами – спецами в вопросах буллинга, безопасности контртерроризма, hate speech. В последнем случае это будут украиноговорящие из-за языковых нюансов

– Это кажется нам странным. У меня есть большое количество друзей, которые были заблокированы за слова, которые мы не считаем оскорбительными. Поэтому я и хочу выяснить, кто именно принимает эти решения и откуда. И есть много слухов и спекуляций, что такие решения могут приниматься людьми, которые, например, поддерживают Путина, или людьми из России. Поэтому я и задаю эти точные вопросы. Хочется все-таки понять, кто наши модераторы.

– Я думаю, что очень важно объяснить, как работает наша политика. Моя команда устанавливает правила относительно того, какой контент и как публикуется. А community team не может выходить за рамки этих принципов. Мы также постоянно проводим ряд проверок качества в работе людей, которые работают с контентом. Поэтому если кто-то примет решение, которое выходит за рамки наших правил, оно станет явным. Если кто-то будет постоянно принимать неправильные решения, его удалят из команды, контент восстановят и перед пользователем извинятся, если решение было неверным. Так что не переоценивайте то, сколько власти есть у ревьюера контента.

– Есть, допустим, какое-то украинское слово, на которое я пожаловался ревьюеру. Может ли он его идентифицировать как плохое слово?

– Нет, он может его отправить в нашу команду с такой рекомендацией, что оно нарушает какое-то из наших правил. Мы на него посмотрим, выясним, что делаем в таких случаях в других странах, чтобы убедиться в том, что мы действуем по тем же принципам во всех странах.

– Я объясню, почему все это спрашиваю. Мы как журналисты постоянно работает с этим, так сказать, “языковым материалом”. И мы понимаем, что ситуация меняется очень быстро. Некоторые слова, которые не были обидными, стали ими. И наоборот. Все постоянно меняется, и мы постоянно собираем эти изменения внутри страны. Мы хотим быть постоянно в курсе того, какое лексическое значение имеет слово. Поэтому я и спрашиваю вас, почему у вас нет ребят, которые сидят в Украине и вовлечены в локальную ситуацию. Я думаю, что это важно.

– Мы нанимаем носителей языка. Мы не нанимаем людей, которые, скажем, изучали французский в колледже. Мы нанимаем людей, которые из Франции и говорят на французском. То же самое применяется и к Украине.

И даже если эти люди живут в другой стране, мы требуем от них быть в курсе новостей и событий в стране. И конечно, они иногда приезжают домой и сохраняют сильные контакты со страной. Просто языка знать не достаточно.

Мы также постоянно консультируемся с внешими группами, чтобы быть в курсе вещей, о которых вы говорите: что означают слова, как люди их используют, какие новые хейт-группы появляются.

Мы также консультируемся с НГО и другими организациями в стране, чтобы быть в курсе.

– С кем в Украине консультируетесь?

– Я знаю, что такие организации есть, но, к сожалению, не знаю названия.

– Мне это все напоминает ситуацию с диаспорой и людьми, живущими в стране. Диаспора всегда имеет немного отличное мнение о происходящем в стране по сравнению с тем, что думают местные. Будучи в стране, вы видите каждый день бигборды, смотрите телевизор, общаетесь с людьми и так далее. Я думаю, очень важно быть внутри общества, чтобы понимать общество. Facebook – в контент-бизнесе, а контент-бизнес – это очень серьезная штука, влияющая на сознание людей. Поэтому я не понимаю, почему вы не нанимаете местных в Украине и других странах для работы с контентом. Я думаю, это ошибка.

– То, что вы говорите, очень важно, и я думаю, вы правы. Особенно во время, когда все меняется очень быстро в стране, нужно быть хорошо погруженным в происходящее внутри страны. Но позвольте мне объяснить, почему мы не имеем команды в привязке к каждой стране.

Мы хотим быть уверенными в том, что мы собираем всю экспертизу и тренинг в одном месте. Чтобы это сделать, у нас есть ряд аутсорсинговых площадок, площадок по рассмотрению контента, как в самом Facebook, так и в партнерских организациях.

Мы делаем это в хабах, куда можно привлечь людей. Если это Барселона, туда можно легко привлечь говорящих на французском и на испанском, немецком. Это хаб, куда нам просто привести людей. Та же самая стратегия и в других хабах. Если бы у нас были региональные команды по всему миру, было бы сложно удержать согласованность в исполнении нашей политики.

– Могу ли я стать вашим модератором?

– Конечно, мы будем рады получить ваше CV. На сайте Facebook в разделе career вы сможете увидеть все вакансии, включая позиции модераторов контента.

Стас Юрасов

редактор ЛІГА.Tech