Невероятная история любви Овраги и Лесоруба, рожденная на Майдане. 
Супруги Богдана Загурского (позывной Лесоруб) и Овраги Березій родилось на Майдане во время Революции достоинства. Именно там впервые увидели друг друга. Тогда Богдана поразила храбрость и преданность будущей жены. Лесоруб Богдан пошел на Майдан в ноябре 2013 года, сразу после того, как избили студентов. В начале декабря уволился с работы и пошел бороться за Украину. Тогда ему даже в голову не приходило приставать к кому-то, а тем более искать себе жену в таком месте и в такое сложное время…
Господин Богдан родился на Золочевщине, работал в геологоразведке водителем, инструктором по спорту. Последнее место работы перед войной — в одном из столичных институтов. Был и сварщиком, и инструктором. Зарабатывал на то время неплохо — 800 долларов в месяц. Поскольку место работы было рядом с Майданом Независимости, Богдан Загурский разрывался между работой и Майданом. Однажды проректор вызвал его «на ковер» и сказал выбирать: или работа, или Майдан. Выбрал Майдан.
— Из тех, кто тогда со мной работал, ни один не пошел на Майдан, — говорит Богдан. — А когда я освободился, большинство не могла понять, как можно было покинуть такую высокую зарплату и уйти. Но я ни разу не пожалел, что поступил именно так.
Когда в январе на Грушевского начался штурм, Яростная приносила ребятам горячий чай и кофе, бутерброды. Вот тогда впервые господин Богдан ее увидел.
— Знаете, — продолжает Богдан, — я же когда-то кофе вообще не любил. Но когда Ярая ее приносила, я с таким удовольствием ее пил! Однажды шел с баррикады и увидел Яру. Сидела возле бочки. Пригласил ее в гости. Хотел показать баррикаду на Грушевского. Она ушла. Не боялась. Зашли в штаб, что был в подвале. У нас тогда палаток не было, мы спали по очереди под брезентом. А кто сильно замерз, тот шел греться на Майдан. Мой палатку на Майдане назывался «Барбакам» — это был творческий шатер, в котором среди прочих был известный художник Андрей Ермоленко. Мы ходили к нему домой, ведь он киевлянин.
— На то время у вас была семья?
— Первая жена умерла, со второй мы не сошлись характерами.
— То как поняли, что Яровая — ваша будущая жена?
— Помните, 18 февраля начался штурм? Нас осталось вместе с афганцами 27 человек. Больше половины убежали. А она не убежала. Этим меня еще больше поразила. В 12 часов возле меня разорвалась граната, осколками от которой мне посекло ноги и сожгло трахею. Ребята вынесли меня в госпиталь (сейчас там библиотека. — Г. Я.). И после того я ее больше не видел. Целых три недели. Меня «підшаманили» в Трускавце, и я снова вернулся на баррикаду. А о том, что Яровая станет моей женой, я знал. И знаете что? Она от меня пряталась! Я искал его повсюду, спрашивал у сотников, где Яровая. Никто мне не хотел говорить, потому что не знали, чего именно я ее ищу. Боялись за нее. Говорю им: «вы — бараны! Я хочу на ней жениться. Люблю ее».
— Яро, а почему вы убегали от Богдана? Он вам не нравился?
— Потому что Майдан — не то место, где можно искать любовь. Не для того я туда пришла. Я — вдова, старше Богдана на три года, у меня взрослые дети. Когда-то работала в военной части. Потом — в одном из киевских ресторанов. Умею вкусно готовить. У меня была неплохая работа и хорошая зарплата. А когда по телевизору увидела, что делается на Майдане, пошла в Дом профсоюзов готовить кушать майдановцам. У меня такой характер, что имею все контролировать. Должен быть в курсе событий. Поэтому я уже не варила пищу, а разносила. А когда начался штурм, увидела, который Богдан бесстрашный.
Я на баррикадах ему подавала «коктейли Молотова», видела, как этот человек «горит» в бою. Понимаете, он — революционер. С таким не страшно ни на войне, ни в жизни. Но даже подумать не могла, что будем вместе. А потом случилось так, что «беркутовцы» забрали Яру с другими майданівцями в полицейский участок, где продержали три дня. Их возили по городу, не зная, куда «пристроить». Много кого после этого так и не нашли…
Именно в то время пылал дни Яровая снова вернулась на Майдан. Тогда ей рассказали, что ее ищет Лесоруб. А он ее искал не только на Майдане. Поехал на восток, потому что думал, что она уже там. Не нашел. Отпросился у начальника штаба на несколько дней в Киев. Пришел снова к сотников на Майдан с тем же вопросом: «Где найти Яру?». Никто не говорит. «Знаете, как я разнервничался? Говорю: а чего вы здесь сидите? Чего на фронт не едете? Даю вам час времени. Не найдете мне Яра, будете все в шоке! Они поняли, что я пришел с фронта и шутить не буду».
— И что, сказали, где ее искать?
— Да, сказали, — улыбается Яровая. — Богдан прибежал в два часа ночи в палатку, где я спала, разбудил меня и говорит: «У нас утром с тобой в брак». Я спросонья не совсем поняла, что от меня хотят, и снова заснула. Где же я могла подумать, что Богдан уже со всеми договорился?! Утром смотрю — священники идут. И тут мне стало не до шуток. В девять утра волонтеры мне принесли белое платье. Я у нее, правда, еле уместилась. И украинский веночек на голову. Были у нас и кольца, и букет цветов, и каравай. А вот за белые брачные туфли не подумал, поэтому я шла в своих темных босоножках.
— И не спрашивал вашего согласия?
— Нет, все решил за нас двоих.
— Богдан не представлял уже жизни без вас. А вы?
— Я видела, что с ним можно и в огонь, и в воду. А как сверкнул своими голубыми глазами, поняла, что в них и утонуть можно. Мое сердце аж запело. На четвертый час был назначен брак. Но начался дождь как из ведра. Идти до часовни Небесной сотни было невозможно. И тогда я обратилась к Господу: «Боже, сделай так: если это моя судьба, значит, пусть дождь прекратится». За 15 минут до четвертой дождь прекратился, и на небе появились две огромные радуги. И я поняла: это моя судьба. До брака они шли с флагами, караваем и музыкой.
— Мы часто вспоминаем обещание, которой присягали друг другу на верность и вечную любовь, — говорит Яровая. — «И в радости, и в горе, и до конца…». Здоровье у моего Богдана после войны пошатнулось. Он теперь волонтер. Для Лесоруба война на передовой закончилась на востоке в начале 2017 года. Хотя он не раз туда возвращался. Больше всего знаете, чего боялся? Умереть в постели. Говорит, что воин должен защищать свою землю и умереть как герой. Некоторые выводы врачей, честно говоря, бьют по голове. Но я все проверяю лично. Не могу смириться с тем, что мой любимый имеет ту или иную болезнь. А когда доздаємо еще море анализов, выясняется, что нет тех заболеваний. Но пока ждем выводы, живем в страхе. Мы как те два крыла: если одно будет сломано, то второе не полетит…
— Ваш муж — романтик?
— О, еще и какой. То яблочко приносил в палатку, когда мы вернулись на Майдан, то ромашку где-то сорвал, то конфету из кармана достанет. А был случай, что и футболку принес. Чтобы вы понимали, на Майдане мы с ним имели даже совместный одежду три пары носков на двух и футболки были общие. А когда уже был на востоке, то мог через всю Украину приехать ко мне «попутках» на ночь… И через несколько часов возвращался. Я еще утром с ним говорила по телефону, а ночью он уже был в Тернополе.
— Как ваши дети восприняли то, что у мамы новый муж?
— И дочь, и сын отнеслись с пониманием. Хотя поначалу была некоторая настороженность. Но он такой хороший, что его нельзя не любить. И он их очень любит. Иногда мне кажется, что любит их даже больше, чем я.
— Богдан после Майдана ушел на фронт. А вы, Яро?
— На третий день после женитьбы Богдан поехал на фронт. Мне было больно. Мы только поженились, а он уже едет. Молила, чтобы остался, но он мне сказал: «Если не я — то кто?». И поехал. А я — волонтер. Привозила одежду, продукты и оставалась у мужчины на две-три недели. Стирала и готовила ребятам из «Айдара». Хотела быть с Богданом там постоянно, но он не позволил. Просилась, что не буду стрелять, а только готовить еду, но мой Лесоруб был неумолим. Знаете, я молилась и утром, и вечером, чтобы Господь его уберег. Пожалуй, за всю свою жизнь я столько не молилась, как в то время, когда Богдан был на войне. — Каждые десять дней я получал посылки, — на глаза Лесоруба наворачиваются слезы. — Спасибо львовянам за ту помощь, которую мы, «айдарівці», получали от них на востоке с первых дней войны. Особенно много помогала Инна Арат, а также волонтерская сотня «Львов».
— Как приходил в себя после фронта пан Богдан?
— Почти год пролежал в разных больницах. Я дважды в неделю ездила в Киев электричками, чтобы было дешевле. Он лечил гепатит С и онкологию. Давали нам только три месяца.
— Если бы не Яра, меня бы уже давно не было на этом свете, — улыбается Лесоруб.
— А потом была моральная травма, — говорит Яровая. — Тушил ее алкоголем. Никуда не ходил, пил дома. Это продолжалось, к счастью, недолго, потому что я сказала: «Ты, Богдан, герой. Ты прошел Майдан, на фронте не раз попадал под пули. Если ты сопьешься, я тебя, конечно, не покину, ибо и в горе, и в радости клялась быть с тобой. И шли мы до часовни Небесной сотни, где еще не высохла кровь погибших и раненых. Или о такой жизни ты со мной мечтал, если рядом бутылка? А кто потом расскажет правду детям, кто напишет историю, как не ты?».
— И я одного прекрасного дня утром сказал себе: хватит, — перебил жену Богдан. — Потому что я действительно ее очень люблю. Чего она за меня должна страдать? И с тех пор больше не пью. Ни капли!
— Слышала, вы, господин Богдан, пишете книгу?
— Да. Я имею рассказать, как мы пришли к тому, что у нас не было оружия. А сколько у меня информации о Майдан!
Лесоруб теперь ездит по школам и рассказывает детям правду о войне. Помогает хлопцямвізочникам вместе с волонтерской сотней «Львов». И Яровая всегда рядом. Знакомые удивляются, как это можно — быть 24 часа вместе и не ссориться. Можно. Если доверять и любить безгранично, тогда времени для споров не будет…
По материалам: Высокий Замок
