Президент Украины Владимир Зеленский заявил, что жесткий карантин в Украине будет введен тогда, когда ежесуточная заболеваемость Covid-19 в стране достигнет 9,5 тысячи человек. Именно при таком показателе, по мнению главы государства, наступит критическая ситуация для медицинской системы Украины. В то же время министр здравоохранения Максим Степанов с трибуны Верховной Рады заявил о разработанном плане Минздрава, который определяет 4 уровня опасности эпидемической ситуации. Согласно заявлению чиновника, при подтвержденных 20 тысячах случаев заболеваемости Covid-19 в сутки ресурсы системы здравоохранения будут исчерпаны. Эти сценарии в интервью ГолосUA анализирует руководитель проектов Всеукраинского совета защиты прав и безопасности пациентов Виктор Корогод.
– Виктор Анатольевич, как вы считаете, как скоро мы можем достигнуть цифры, о которой сказал Зеленский – 9,5 тысячи?
– Цифра 9,5 тысячи не является как-то кем-то аргументированным критерием. Эту цифру Президенту выложили советники, окружение, ни на что при этом не ссылаясь. В то же время мы пытаемся узнать из официальных кругов, – у Министерства здравоохранения, Нацслужбы здоровья, эпидемиологов, опытных людей, ученых, – как строится стратегия прогнозирования заболеваемости и режима карантина в Украине и в мире. Мы получаем следующие ответы: настоящий эпидемиологический процесс по сравнению со всем предыдущим опытом украинской, в том числе советской медицины, не укладывается в эту канву, не укладывается в какие-то правила. Сегодня и американцы, и шведы, и французы отказываются от всех своих предыдущих математических моделей прогноза эпидемий. В отношении COVID-19 они работают некорректно. Швеция, США и Франция ужесточают режим только потому, что их математические прогнозы не срабатывают. Надо сказать, что во Франции и США полицейские имеют право и налагают очень серьезные финансовые штрафы на людей, которые на улице ходят без масок. В нашем случае такой математической прогностической стратегии нет. Ее не существует. Не существует и службы, на которую бы мы опирались. Уже полгода новый министр, но служба не создана. Они все играются в пинг-понг, Госпродпотребслужба и Минздрав, никто на себя не хочет брать эту ответственность, и это все не очень просто. Та цифра 9,5 тысячи – это политическое заявление.
– Но цифру они заявили, и это условие, при котором они будут останавливать активность, в том числе деловую активность, населения… А поможет ли жесткий карантин здравоохранению? Опыт уже какой-то имеется…
– Уважаемый господин Президент, мы его очень уважаем, но, кроме этой цифры 9,5, он не заявил ни о чем. Например, что отзываются деньги со строительства дорог, что будет что-то делаться в медицине, что-то будет ужесточаться, будет какая-то сеть. В настоящее время я нахожусь в райцентре Бородянка Киевской области. Полчаса назад заходил в поликлинику и на дверях читаю: «Временно прием врачей-специалистов приостановлен». Я захожу в кабинет фтизиатра, фтизиатр не принимает, то есть мы должны понимать, что сегодня медицина не та, которая была полгода назад, она уже деградирует, распадается, уже не работает, уже не такая активная и эффективная, поэтому возлагать на нее какие-то надежды было бы неправильно.
– А применение жесткого карантина – это же не медицинский, а организационный метод?
– Организационная мера. Тем не менее, она достаточно эффективна и оправдана. Кто бы что ни говорил, и мир, и китайцы достигают этой мерой результата, и эти локдауны, хотят они или не хотят, сохраняют жизни людей, и это оправдано. В нашем случае важна моральная сторона. Почему мы должны ждать 9,5 тысячи? Остановимся ли мы на ней? Это вопросы морали. Они где-то уходят. Вопрос, какая цифра заболевших является критичной, для каждой страны свой. Аналитики, которые выписывают новые стратегии, говорят, что мы не должны анализировать только один признак, сколько было заболевших, а должны смотреть, сколько у нас есть коек в реанимации, как они обеспечены кислородом, и как люди выздоравливают, потому как у нас, к сожалению, 70-75 % пациентов, которые попадают на ИВЛ, с тем качеством терапии просто уходят. Мы на это не обращаем внимания, а говорим о 9,5 тысячи, но я очень опасаюсь, что это только промежуточная цифра, после которой мы не сможем остановить болезнь, если не будем серьезно относиться к медицине.
– Как вы оцениваете те четыре уровня опасности, о которых говорит министр здравоохранения Максим Степанов? Он говорит даже о риске разворачивания полевых госпиталей, а также привлечении медиков других специальностей при росте заболеваемости… Насколько реалистичен такой сценарий?
– Я совершенно позитивно оценивал бы эту идеологию мышления, еще с большим удовольствием я бы говорил, если бы наш разговор происходил в феврале-марте. Китайцы просчитали в течение трех дней и поняли, сколько госпиталей им нужно, и они с нуля развернули это количество госпиталей. Они спрогнозировали и за три недели закрыли эту проблему. Причем закрыли таким образом, что те пациенты, которые переболели Covid-19, и те, которые имели фоновые хронические заболевания легких, сердечнососудистой системы, онкологию и так далее, при этом продолжали лечиться. То есть это не за счет перепрофилирования. Перепрофилирование возможно и решает задачу госпитализации пациентов со средней и тяжелой формой Covid-19, но пациенты после этого погибают от своих же заболеваний, например, сердечнососудистой системы. Тут вопросы еще другого качества. Развернуть койки – это одно, а подключить к ним кислород – это второе, обеспечить объемом лекарств – третье, обеспечить наученными энергичными современными медицинскими кадрами – это четвертое. Сделать заявление министр сделал, с опозданием на полгода, он молодец, великолепно, надо ему аплодировать стоя, но все эти вопросы обеспечения транспортом, кадрами, препаратами, кислородом, я очень не уверен, что за эти полгода, которые прошли, мы ничего не сделали в этом направлении, то мы успеем сделать это быстро за 2-4 недели, если у нас динамика процесса пойдет так, как она идет.
– А как вам идея разворачивать госпитали при больницах или, вообще, полевые госпитали?
– Эта идея очень хороша, потому как китайцы свои специализированные госпитали проектировали и подразумевали, какое там будет количество пациентов, какое необходимо количество точек ввода-отвода, подвода кислорода. Не каждое детское или родильное отделение соответствует таким жестким требованиям инфекционного стационара и реанимации. Это наша привычка: изменить табличку, как в свое время поступили с семейными врачами, но от этого врачи семейными не стали. Мы изменим название «детская больница» на название «инфекционный госпиталь», но она от этого лучше не станет. Это наша привычка, и мы по инерции продолжаем действовать в этом ключе.
– Министр говорит, что на четвертом уровне, когда будет заболевших 20 тысяч в сутки, ресурсы системы здравоохранения будут исчерпаны… Можно ли этого избежать и могут ли действительно наступить такие времена?
– На сегодня ресурсы на грани исчерпания, потому как медицинские учреждения на сегодняшний день в среднем на 50 % не обеспечены младшим или средним медицинским персоналом. На 30-35% не обеспечены медиками. Если мы будем брать участковых педиатров, участковых семейных врачей, это не значит, что эти же врачи, например, врач-стоматолог, готов интубировать пациента или проводить ему жизнеобеспечивающую терапию. Это самые важные ресурсы, о которых нужно говорить, и студентами Максим Владимирович потребность не закроет.
– А исчерпанность ресурсов – это только в людях или в других составляющих, например, в помещениях… В чем она заключается?
– Люди и кислород – это самый критичный ресурс. Препараты хорошего качества, реанимационный кислород. А помещений осталось много.
– Можно ли избежать исчерпанности ресурсов здравоохранения во время пандемии?
– Да, если заранее это делать. Мы потеряли очень много времени. За это время мы могли это сделать, как делали это другие страны. Подготовить специальный персонал, пусть даже это будут медики, парамедики, но они полностью пройдут этот квалификационный курс, который позволяет им уверенно самостоятельно обеспечивать жизнь таких пациентов.
По материалам: Голос
