Волна псевдоминирований вновь накрыла страну. Из-за горе-минеров люди вынуждены стоять в пробках, опаздывать на работу и переживать эвакуацию. Кто заинтересован в псведотерактах, какие последствия грозят злоумышленникам и готова ли Украина к реальному теракту – об этом ГолосUA расспросил замдиректора Украинского института исследования экстремизма Богдана Петренко.
— Как бы вы оценили реакцию полиции на «минирования», которые происходят по всей стране?
— Ну, во-первых, реагировать всегда нужно, поскольку мы все помним притчу про пастуха и волка. Волки приходят тогда, когда люди перестают реагировать. Я не исключаю, что возможные угрозы будут возникать, кода полиция перестанет реагировать.
Другой вопрос – как реагировать, и тут есть к полиции вопросы. Я вижу, что они гораздо усовершенствовали свои возможности и быстрее проводят проверки по звонкам о минировании. С одной стороны, они лучше подготовились технически к проверке объектов, с другой – еще ни в одном из случаев информация о минировании не подтверждалась. Тут такая тенденция: ты понимаешь, что там ничего не будет, и не так тщательно проверяешь.
Еще есть вопрос по остановленному поезду (скоростной поезд Харьков-Киев остановили в полях из-за «заминирования», — Авт.). Я не припомню, чтобы при минировании транспорта его останавливали. Его проверяли по ходу движения, потому что останавливать транспорт очень опасно, тогда сбивается вся система, тем более, что речь идет о железной дороге.
В целом, к полиции у меня претензий нет. Есть претензии к городской власти. Давайте вспомним блокирование моста Метро — там Белько был, — Кличко тогда приехал на велосипеде, пофотографировался, а в то же время люди были вынуждены добираться собственными силами к своим домам. Почему местная власть не могла дать резервные автобусы? Тем более, это не первый случай минирования. Местная власть должна организовывать развозку людей, притом, что даже паники уже никакой нет, есть раздражение. И если бы власть использовала резервный фонд, резервные автобусы для развозки людей, то раздражения бы никакого не было. Кроме того, удалось бы успокоить даже этих людей – адекватных, неадекватных, профессионалов, которые звонят и минируют.
— Да, мы видим, когда «минируют» метро, то нет автобусов, которые дублируют маршруты веток подземки…
— Я помню 2014 год, когда заблокировали метро. Тогда я пешком шел с «Арсенальной» на «Лесную». 5 лет прошло, и фактически ничего не изменилось.
Мы должны понимать, что количество случаев такого псевдоминирования выросло, сравнительно с 2013 годом. За 2014-2016 годы оно выросло в 4 раза, а в 2019 году, за счет выборов, еще выросло в 2 раза. То есть, есть тенденция к росту. Возможно, потом она пойдет на спад, но сейчас это есть, и нужно тщательно готовиться. Если у нас на следующий год запланированы местные выборы, то уж извините: надо быть готовыми, потому что есть вероятность, что мы снова столкнемся с псевдотерактами.
— Кому выгодны эти «минирования»? Говорят, что звонки идут из России…
— Конечно, есть заинтересованность РФ, и есть два этапа: первый – это сеяние паники среди населения, второй, когда люди уже начали к этому привыкать, они начали сеять раздражение. На кого человек направляет свой негатив во время такого ЧП? Не на того, кто заминировал, тем более, он неизвестен, а на тех, кто ограничивает свободу. Фактически, негатив идет на сотрудников полиции, которые, к слову, приехали спасти людей. Это раздражение переносится и на правоохранителей, и на государство.
Даже если говорить в количественном измерении, то в 2013 году было менее 200 случаев минирования по всей стране, а уже в 2014-м году мы имеем более 800 случаев. Однозначно, это связано с войной.
Плюс, как следствие войны, появился рост насильственного поведения. Произошло расширение границ восприятия дозволенного. Люди просто начинают наследовать других, звонить и минировать. Это «эффект домино»: когда люди видят такие псевдотеракты, то они тоже хотят звонить и «минировать». Это касается не только наследования других, но и себя: в реестре судебных решений примерно 30% «минеров» звонили 2 и больше раз. Фактически, человек почувствовал безнаказанность, почувствовал, как расширяются границы дозволенного.
Но не стоит забывать и о предпосылках для «псевдотерактов». Одна из таких – эстетизация насилия. Мы из того, кто совершает преступление, делаем какого-то героя. Например, случай с Белько (экс-АТОшник заблокировал мост Метро и парализовал столицу, — Авт.), помните, как начали говорить, мол, он АТОшник, начали искать оправдания. Ну не может быть оправдания человеку за такие поступки, тем более, такими действиями он позорит честь АТОшников. Плюс заявления Авакова, мол, мы возьмем его на поруки, — эти заявления добавили большей легитимности дальнейшим действиям таких же злоумышленников. Преступник понимает: я же тоже хороший, у меня тоже есть основания для того, чтобы выразить свое неудовлетворение тем, что происходит. Соответственно, такая эстетизация насилия приводит к «эффекту домино».
Не стоит забывать, что с расширением этих мер дозволенного появилась и экономическая составляющая. В этом случае «минируют» своих конкурентов. Плюс иногда псевдотеракты используют в качестве саморекламы, когда люди «минируют» сами себя и на это реагирует пресса. Особенно это срабатывает в случае неизвестных никому концертов и в отношении малоизвестных персонажей.
— Есть еще какие-то причины, кроме «эффекта домино» для таких действий?
— Более 25% случаев «минирования» происходят в состоянии алкогольного опьянения. Также очень много псевдотерактов происходят из мести – работодателям, своим бывшим.
Есть и такие случаи, когда человека обокрали, например, деньги украли в торговом центре. Он трижды вызывал полицию, он на четвертый раз обиделся и «заминировал» ТРЦ. Понятно, что полиция приезжает сразу же, но потом виноват именно минер.
Также очень сложно отследить, когда минируют дети. Почему так? Потому что детей нет в реестре, потому что они идут по совсем другим статьям – там к ответственности привлекают родителей. При этом дети – та категория, которая не понимает последствий своих действий, и на них очень сильно влияет этот самый «эффект домино». Я помню случаи, когда в прошлом году в школах применяли газовые баллончики, за десять дней зафиксировали 10 случаев. Дети просто увидели, что такое где-то произошло – и повторяют. То же самое и с «минированием».
— Как наказывают «псевдоминеров» в Украине?
— В 99% случаев люди, которые привлекались за псведоминирование, получают условные сроки. Если мы говорим об оставшихся 1%, то здесь идет речь о людях, которые уже привлекались за что-то к ответственности. То есть, нет случаев, когда человеку сразу же дают срок. И это правильно, все-таки система правосудия должна воспитывать, а не сразу сажать.
Важный момент: большинство «заминирований» происходят не по телефону. Их производят по электронной почте. В то же время, большинство случаев, когда «минера» привлекают к ответственности, происходят по отношению к тем, кто «минировал» по телефону. То есть, у нас есть большая проблема с привлечением к ответственности тех, кто «минирует» по электронной почте. По крайней мере, я не видел в судебных решениях еще ни одного случая, чтобы наказали человека, который «минирует» посредством электронной почты.
— В целом, сложно ли вычислить минера?
— В большинстве случаев ловят людей, которые делают это непрофессионально, которые «минируют» не в целях диверсии. Если люди думают, что за псевдотеракты не наказывают никого, то это ошибка. Только в этом году вынесли 129 приговоров для псевдоминеров. Найти «минера» можно, особенного того, кто звонил по телефону.
— На ваш взгляд, если возникнет реальная угроза теракта, мы к этому готовы?
— Думаю, что за последние 5 лет, правоохранители подготовились. Были случаи, когда они находили людей, которые готовили провокации и привлекали их к ответственности.
Другой вопрос даже не в готовности, а в том, могут ли в принципе такие теракты происходить на территории Украины. Мы должны понимать, что РФ в этом заинтересована, как один из возможных доноров. Тем более, что теракт своими последствиями должен объединять общество в поисках виноватого. Тут же повышаются требования к полиции, от государства требуют найти виновных. В 2014-2016 годах любой бы теракт однозначно связывали бы с Россией, сейчас это уже не совсем так. И я не думаю, что РФ готова к кровавым терактам на территории Украины. Возможны мелкие теракты для сеяния паники, когда гранаты взрываются или взрывпакеты возле домов. Для грандиозного теракта оснований нет.
— Наконец, по вашему мнению, как в Украине охраняют стратегические объекты, и есть ли угрозы для безопасности?
— Угрозы всегда будут выше, чем оборонительные меры. Сказать «мы на 100% будем гарантировать людям безопасность» — невозможно. Любое противодействие можно обойти каким-то действием, но это не значит, что нужно бросить все и сложить руки.
Фактически, мы готовы к непрофессиональным террористическим атакам, но если будут работать профессиональные диверсионные группы, то даже не знаю. Я не уверен, что мы на 100% готовы к этому, разве что процентов на 90%.
По материалам: Голос
