— Наша ассоциация интернет-провайдеров написала письмо в RIPE и спросила, как вы можете работать с террористами.
— Мы не делаем суждений по политике. И стараемся быть настолько нейтральными, насколько это возможно. У нас было несколько заявлений борда за последнее время. О том, что есть санкции в разных уголках мира. И мы не рассматриваем в отдельности Украину, Ливан, Россию. Конечно, люди часто приходят к нам и спрашивают, как мы относимся к санкциям. Придерживаемся ли мы их? Мы должны это делать. И это также была часть дискуссии с послом в то время. Ситуация такова: IP-адреса не попадают под санкции. Я думаю, тут в общем такой же принцип как с телекоммуникациями, например, телефонными линиями.
То есть мы не следуем этим санкциям.
Мы спрашивали у наших юристов и представителей разных министерств в Нидерландах, как они видят ситуацию. Они тоже сказали, что мы не должны им следовать. Поэтому мы продолжили распределение адресов для наших членов.
— Давайте я сделаю этот вопрос, возможно более близким к вам. Стали бы вы продавать IP-адреса Аль-Каиде?
— Мы, по-первых их не продаем…
— … я имею в виду, предоставлять, распределять.
— Мы распределяем их среди наших членов. Мы должны знать настолько подробно, насколько это возможно, кто они, существуют ли они. Помимо этого, у нас нет никакой особенной цели, обязанности, взгляда на мир, кому мы их распределяем.
— Представим гипотетическую ситуацию. Аль-Каида делает вам запрос: «Дайте нам номер автономной системы. Мы хотим сделать своего провайдера». Как ответите?
— Мы не хотим говорить об индивидуальных и гипотетических случаях.
— Почему? Разве это не хороший вопрос?
— Интересный вопрос. Но он не возникал.
— Но если возникнет, как поступите?
— Я не знаю. Это ведь гипотетический вопрос.
— Но такое уже случалось. Только с другими террористическими организациями — ДНР и ЛНР.
х Я не знаю об этом. Честно говоря, я начинаю чувствовать себя, скорее, некомфортно.
— Понимаю. Но для нас это вопрос №1 в регулировании интернет-пространства. А четких комментариев от вашей организации не получали. Ведь террористы с помощью IP-адресов и ASN развертывают свои сети и запускают сайты с пропагандой.
— Позвольте я приведу в пример дискуссию, которая у меня была с моей женой. Вероятно, 30 лет назад. Когда я начал работать с интернетом. Она была связана с контентом, в небольшом интернет-провайдере в Германии. И тогда возник вопрос детской порнографии в интернете. Начали обсуждать, что легально, а что нет. И я тогда еще сказал жене: все провайдеры — они как почтовая служба.
Почта доставляет письма, а ISP доставляет биты информации. Они не в контент-бизнесе. И тогда, и по сей день. То есть не следят за контентом, а также не судят, что легально, а что нет. Я конечно, не говорю, что порнография или террористическая пропаганда — это хорошая вещь. Разумеется, нет.
— Мне это немного напоминает ситуацию с одной из почт в Украине. Ее заподозрили в прошлом году в том, что в посылках люди отправляют наркотики. И они имели с этим много проблем, проверок. Они говорили, что не могут отвечать за товары в посылках. Но кто тогда должен быть в ответе за содержимое?
— Я не знаю, кто за это отвечает. Но точно не мы. То, что мы доставляем, — это как телефонные линии, коммуникации для человечества, чтобы люди говорили между собой, вне зависимости от того, есть между ними согласие или нет.
— Не напоминает ли это вам ситуацию с Facebook. Я не знаю, являетесь ли вы приверженцем Марка Цукерберга или нет, но соцсеть начала вводить строгие правила по распространению контента в ней, так как к этому подталкивало общество. Они сейчас очень оперативно блокируют контент, который может навредить. Давайте скажем, что у вас тоже есть сеть IP-адресов, которые вы распределяете. Но строгих правил (кому дать ресурс, а кому нет) у вас нет, верно?
— Мы не оператор в интернете. У нас нет доступа к тому, что в нем происходит. У нас нет инфраструктуры. То что мы должны делать — это убедиться, что компания, которая подает заявку на членство у нас, существует. Мы также часто смотрим на ее потребность в IP-адресах, что компания делает, кто у нее клиенты, инфраструктура.
Ведь за последние годы увеличилось количество случаев фрода. Когда люди предоставляют нам неправдивую информацию, сфальсифицированные паспорта, документы. И когда мы это видим, мы отменяем им членство и распределение адресов.
Даже после этого у нас нет контроля, что делает потом такой провайдер в интернете. Мы сообщаем сообществу, что какие-то блоки уже больше не существуют или не маршрутизируется, «пожалуйста, учитывайте это в своем бизнесе». Иногда это работает, но иногда в больших криминальных сетях, операторах, которые, конечно, существуют, это не помогает. Они просто берут нераспределенное пространство и используют его.
— Хорошо, может, вы не знали кое-какой локальной информации. У ДНР есть провайдеры. Например, Углетелеком. Они украли сети у украинких операторов, а вы выделили им IP-адреса. Может быть, это не очень хорошо? Проверите их?
— Как я и сказал, не хочу идти в детали. Но если у нас будет информация, что отдельные лица или компании в списке, с которым мы не должны иметь дела (а такой список есть в ЕС), мы почистим своих членов, если мы в нем их увидим.
— То есть хорошие новости — вы все-таки так сделаете, да?
— Я не комментирую индивидуальные случаи. Но мы это регулярно делаем.
— Уже как пять лет, наверно, вы распределяется адреса для ДНР. И они вам платят членские взносы. Что вы делаете с этими грязными деньгами? Они убивают людей и платят вам. Вы берете.
— Я не комментирую индивидуальные случаи.
— Почему же? Я знаю, что дискуссия неприятна для вас. Но есть же какие-то простые истины. Воры получают от вас IP-адреса, а вы — деньги за членство. Это не похоже на сумасшествие?
— Да. Если это такой случай. Но мы не комментируем индивидуальные случаи. Мы руководствуемся здесь правилами и правом. Мы так делаем. Это все, что я могу сказать.
— Кто вообще контролирует интернет, если вы — нет?
— Это очень хороший вопрос — кто контролирует интернет.
— В таких случаях, наверное, должен бы какой-то регулятор работать?
— Я недавно прочитал об этом в газете. Тот же вопрос: что-то происходит, но кто за это в ответе? Почему уже не появились регулирующие структуры? И это очень интересная тема вообще для всех, для всего интернет-сообщества.
Я помню, в 80-е годы все были полны энтузиазма о новой утопии, киберпространстве, которое существует вне наций. И нам там никого не нужно, так как мы сами можем организоваться. Много саморегуляции происходило в интернете. Но и, конечно, мы не все хорошие люди, как вы обозначили. То есть кто в ответе за это?
Снова припоминаю похожий диалог с женой какой-то время назад. Полиция, национальный регулятор, национальные законы, которые существуют, — это то, что интернет не может отклонить. Это все еще задача полиции — обезвреживать плохих участников игры.
Если публикация нарушает закон в какой-то стране, — это задача полиции — разобраться согласно местным законам.
— Тут бы надо снова вспомнить Марка Цукерберга…
— Точно. Все это большая проблема в интернете. И мы только начинаем о ней узнавать. Люди из полицейских агентств приходят на наши встречи и предлагают правила для комьюнити, которые позволят им получать больше информации о том, кто какие адреса использует. И это сложный процесс.
На лицо нарастающий конфликт между сторонами в нашем обществе. Все мы раньше были интернет-гиками. Но это комьюнити изменилось и разложилось на фракции. У него разные интересы. Например, делать деньги. И это противоречит интересам других членов.
— Что случится в конечном итоге? Кто будет контролировать интернет?
— Я не знаю. Многие говорят, что это ICANN, американская корпорация. А они говорят, что не контролируют. Мы же делаем работу интернета возможной, распределяя IP-адреса. Также как они — домены. Но это очень распределенный процесс.
И я понимаю разочарования исполнительных органов, когда, например, полиция делает запросы из одной страны в другую и очень долго ждет ответов.
У нас, например, в регионе 76 стран, которые мы обслуживаем и мы не знаем деталей и законов в каждой из них. Мы не можем этого сделать. Мы — небольшая организация.
— Снова напоминаете мне Цукерберга. Он тоже считал вначале, что не обязан работать по локальным европейским законам. А ЕС ему сказал: ты должен работать по нашим правилам.
— Точно. И я согласен. То, что мы говорим: мы — ассоциация членов, работающая согласно голландскому праву. Мы сидим в Амстердаме. Мы реагируем на голландские решения суда и исполнительную систему. Так устроен процесс.
Если будет лучший процесс, то, скорее всего, мы и согласно нему перестроим работу.
— Давайте представим, если Украина пойдет в голландский суд и скажет: вы распределяете адреса для ДНР. Что будет?
— Пожалуйста, сделайте это!
— Выиграют ли процесс?
— Я не знаю. Я не адвокат. Но это то же самое, что я какое-то время назад говорил послу: пожалуйста, помогите нам с этим. Для нас это сложная проблема. Мы ее не можем решить. Это страновой вопрос — то есть чья-то работа. Но нам тут нужна помощь. И если будет судебное решение, тогда это работает.
Стас Юрасов
редактор ЛІГА.Tech
Источник: Лига